10 июня прошло заседание конкурсной комиссии по отбору субъектов РФ, внедряющих комплексные проекты модернизации образования (КПМО). О том, насколько эффективно идет реализация комплексных проектов, мы решили узнать у директора Департамента государственной политики и нормативно-правового регулирования в сфере образования Игоря Реморенко.
– Изначально комплексные проекты строились по следующей логике: регионы в соответствии с форматом региональной заявки делали собственный проект и обозначали те обязательства, которые они готовы реализовать. Эти обязательства касаются как институциональных норм, системы управления образованием, так и конкретных практических изменений в школьной жизни. Хотя впрямую показатели качества – насколько тот или иной ребенок улучшил свои образовательные результаты – не учитывались в логике этих проектов. Это обусловлено тем, что прямых инструментов измерения современного качества образования на данный момент у нас нет. Более того, новое качество как раз и становится, проявляется в результате комплекса институциональных условий, создающихся в КПМО.
Если сравнивать ситуацию сейчас с обязательствами, которые делали регионы, то абсолютное большинство обязательств выполняется. Причем созданная система мониторинга, которая позволяет поднимать данные с уровня образовательных учреждений на более высокие уровни и агрегировать их на федеральном уровне, показывает, что основные изменения, заложенные в региональных проектах, действительно происходят.
Есть ряд технологических вещей, нуждающихся в коррекции. Это прежде всего показатели, касающиеся изменений, которые на момент подачи заявки регионами еще не были осуществлены. Например, закон о едином государственном экзамене был принят позднее, чем регионы подавали заявки – они еще не знали всей логики введения ЕГЭ. И в этом случае они должны уточнять свои обязательства в части показателей по единому государственному экзамену. Иногда бывают некоторые технические сбои по другим показателям, но в целом большинство взятых на себя обязательств регионы выполняют.
– Какие еще проблемы обнаружились в ходе реализации КПМО?
– Появилась новая проблематика, над которой предстоит работать. Например, базовое направление региональных комплексных проектов – это новая система оплаты труда. В них предполагается деление общего фонда оплаты труда на базовую и стимулирующую части оплаты труда в образовательных учреждениях. Предполагается, что доля премиальных выплат учителям в общем фонде заработной платы будет существенным образом увеличена. Если мы делаем ставку на увеличение премиальной доли оплаты труда учителя, то объективно возникает проблема, связанная с тем, что параметры качества образования, результаты труда педагогов, должны быть оформлены более детально. За какие учебные достижения наградить учителей, а за какие не награждать – это не только предмет консенсуса на уровне каждой школы, что сейчас и происходит, но и предмет выработки общефедеральных ориентиров.
Задача поиска таких ориентиров одновременно связана с задачей изменения процедуры аттестации педагогов, с формированием новых образовательных стандартов и с проблемой создания профессиональных стандартов. Процесс создания профессиональных стандартов уже начался, и в некоторых отраслях на их основе уже строят процедуры аттестации. Известны примеры с айтишниками и рестораторами.
Мы также работаем в этом направлении. Сейчас появился новый перечень должностей в системе образования – я имею в виду прежде всего квалификационные характеристики, когда за каждой должностью зафиксировано, что этот конкретный работник делает. Сейчас эти квалификационные характеристики в системе образования на уровне 1995 года, то есть достаточно устаревшие. По сути дела они разрабатывались на рубеже 1990-х годов. Нам предстоит этот перечень характеристик осовременить, добавив новые должности. Уже сейчас возникли такие профессиональные позиции, как диспетчер образовательного учреждения, тьютор и ряд других.
– Насколько, на Ваш взгляд, нужна оценка социальной эффективности проектов на территориях и какие показатели могут быть использованы?
– Надо разделить показатели-обязательства, по которым регионы подписались что-либо делать и губернатор направил заявку с намерением выполнить определенные показатели – это одна группа. Вторая группа показателей – это эффекты, которые появились в результате реализации проекта. И если говорить об эффектах, то это скорее предмет не специальной подачи показателей со стороны регионов, а хорошо продуманного мониторинга. Потому что с региона мы можем требовать только те показатели, которые он обязался выполнить.
Что же касается социально-экономических эффектов, то да, это предмет мониторинга, и некоторые из таких эффектов уже заметны. Например, когда появляется сеть современных хороших школ, ради которых родители готовы даже переезжать из одного населенного пункта в другой. Это эффект социальной миграции. Или когда средняя заработная плата педагога сопоставима, а то и выше средней заработной платы в регионе. Это порождает другое отношение к учителю, новое отношение к образованию – как к сфере, где можно не нищенствовать, а зарабатывать. Или когда школа вступает в партнерство с предприятием и на старшей ступени организует профильное обучение, профподготовку в партнерстве с конкретным предприятием, опираясь на какую-то практическую деятельность. Это тоже социальный эффект новой организации труда.
Разного рода социальные инновации комплексных проектов становятся следствием более эффективных механизмов финансирования – образовательное учреждение вынуждено искать новые методы работы, поскольку от этого зависит доход самого учебного заведения.
– Игорь Михайлович, каково влияние разрабатываемых сейчас образовательных стандартов на реализацию комплексных проектов или уже в работе на развитие эффектов, порождаемых КПМО?
– Это взаимное проникновение. Тут нельзя говорить, что одно определяет другое, потому что стандарты должны делаться на базе той практики и конкретных изменений, которые есть в группе регионов, внедряющих КПМО. Если мы имеем образцы современной практики и хотим на их базе описать требования ко всем, то мы должны на них опираться. Это первое.
Второе движение – в обратном направлении. Мы создаем новые школы, обеспечиваем кадровые изменения, оснащаем по-новому образовательные учреждения, при этом мы должны ориентироваться на современные образцы. Смотрим на то, что предлагает рынок, и на этом рынке выбираем наиболее современные образцы. Вспомните историю с интерактивными досками. Не было же ситуации, что эти доски давно были и надо теперь их от маленькой группы школ распространить на большую. Это было предложение рынка IT. Что-то из такого нового оборудования стали покупать, что-то не стали.
– Академик РАО Олег Ермолаевич Лебедев считает, что необходимо, например, разрабатывать ЕГЭ на три, четыре, десять лет вперед, перспективная модель должна ориентировать учителей на развитие, а не на натаскивание учащихся. Видимо, необходимо ориентироваться не только на рынок и на сегодняшние запросы социума?
– Понимаете, сказать педагогам, что через десять лет дети будут оценены по вот этим методикам, готовьте их вот так, – мне кажется, что этот подход не совсем правильный. Потому что тем самым мы говорим: решайте эти задания, и они будут ориентироваться только на эти контрольно-измерительные материалы.
С другой стороны, создание всяких сообществ учителей, сообществ школ, использующих перспективные контрольно-измерительные материалы, поможет с разных сторон оценивать результаты, вырабатывать контрольно-измерительные материалы, их совершенствовать и предъявлять сообществу.
Есть непрерывный процесс производства, закупки контрольно-измерительных материалов, потому что не госчиновники эти задачки придумывают, а специальные разработчики, вузы, научные учреждения – это одна линия разработки. Другая линия – это какие задачи нужны школам? Создавать сообщества школ, которые оценивают себя по тем или иным измерительным материалам, это крайне важное направление.
– То есть не только «сверху спущенные», но и выработанные самим педагогическим сообществом?
– Да, фактически самим сообществом. При условии координации, конечно. Например, если бы возникло сообщество школ, которые на себе апробируют тесты PISA или TIMSS, или PIRLS, или какие-то подобные отечественные разработки, сравнивают себя друг с другом – на мой взгляд, деятельность таких сообществ может служить таким очагом креативной практики, в которой вырабатываются новые контрольно-измерительные материалы.
– Насколько легитимна и необходима работа общественности над «народным» стандартом и над портфолио как инструментом оценки реальных достижений учащихся?
– Нет тотальной и исключительной государственной функции по разработке стандартов. По закону «Об образовании» федеральные органы власти обеспечивают разработку стандарта. Это означает, что мы формируем структуру государственного заказа на закупку этих стандартов. Закупаются они у структур, которые выигрывают соответствующие конкурсы – общая процедура в данном случае. В связи с этим разные подходы к разработке стандартов должны конкурировать, имея общий каркас требований, формируемый министерством.
Дальше, если вы спросите, сложился ли этот рынок, есть ли достаточная конкуренция разработчиков и т.д. – нет, конечно. Есть известные группы, которые давно рассуждают про стандарт, делают его. Их не так много. Они начинают конкурировать. Но в то же время я должен сказать, что сейчас помимо достаточно узкого круга разработчиков и лиц, принимающих участие в разработке стандартов, складываются достаточно отличающиеся, инновационные слои образовательной практики, которые можно анализировать и на их базе делать стандарт. Не задавая его как эфемерную конструкцию «сверху», а ориентируясь на конкретные возможные практические воплощения. Одни из них – это комплексные проекты модернизации образования.
По поводу портфолио есть разные разработки. Мы это обсуждение начали с февраля этого года с руководителями региональных органов управления образованием. Совершенно нормальной будет ситуация, когда каждая школа в документах, которые она выдает своему выпускнику (сейчас я не говорю, это документы государственного или негосударственного образца, это не важно), она по некоторой стандартизированной форме может сформировать учет деятельности выпускника на протяжении всей его школьной жизни в разных внеучебных, не связанных с уроками и учебными предметами, курсах. И выдача подобного набора достижений – это и есть портфолио как механизм. Тот вуз, который при прочих равных условиях считает возможным взять выпускников с хорошим портфолио, может это делать.
Такие механизмы мы продумываем, нормативно они очень сложно схватываются. Потому что система оценки качества всегда строилась из соображения «соответствует эталону – не соответствует эталону». Портфолио – это другой механизм, оценивается «есть потенциал – нет потенциала».
Мы готовимся направить в регионы материалы по итоговой аттестации и с ними договориться, в каком направлении нам двигаться.
– Какой может быть система оценки эффективности управления образованием?
– Есть взятые обязательства – выполняются они, тогда продолжаем поддержку, не выполняешь – не получаешь. Сейчас делается государственная долгосрочная программа и внутри нее по теме «образование» предполагаются механизмы, реализующие принцип «деньги в обмен на обязательства».
– Комплексные проекты будут продолжены после 2009 года?
–В 2009 году – да. После – идут обсуждения. Есть позиции, что надо поддерживать, есть идеи по разворачиванию федеральной поддержки региональных проектов иной направленности и иного качества. Но это отдельная тема для разговора.
– К 2010 году все регионы должны же перейти на новую систему оплаты труда…
– Для этого в условиях, когда почти половина регионов уже прошла этот путь, не обязательно иметь федеральный механизм поддержки региональных комплексных проектов. Можно свои деньги вкладывать, наблюдать за тем, что делают остальные, и на основе этого стоить переход. К примеру, сегодня я буду в Ханты-Мансийске, где переходят на новую систему оплаты труда, не участвуя в комплексных проектах. Там есть механизмы, в чем-то отличные от механизмов, реализуемых регионами, внедряющими КПМО. Однако общие принципы очевидны – существенное повышение оплаты труда достойно работающих учителей.